Одна из традиций русского флота – наименование судов арктических экспедиций в честь известных исследователей. Первыми в этом ряду стоят военные корабли секретной полярной флотилии «Чичагов», «Бабаев» и «Панов». Организованная по инициативе М. В. Ломоносова экспедиция должна была тайно «учинить поиск проходу Северным океаном в Камчатку». По указанию императрицы Екатерины II, на бортах этих судов вывели фамилии их командиров. Случай довольно редкий в практике корабельных наименований – в то время такой чести не удостаивался ни один капитан, ни в нашем, ни в иностранных флотах. Этим актом императрица подчеркивала роль командиров в столь трудном плавании, а также играла на их самолюбии, рассчитывая на безусловное выполнение поставленной задачи.
Дважды – в 1764 и 1766 годах – «Чичагов», «Бабаев» и «Панов» выходили в океан. Однако дважды непроходимые льды останавливали их у Шпицбергена. И все-таки плавания были результативными, Военные моряки собрали важные сведения о высокоширотных районах Арктики. Руководитель экспедиции В.Чичагов за смелость и высокий профессионализм стал именоваться «адмиралом Гренландского моря».
Первый ученый, именем которого назвали корабль, – русский академик П. Паллас. Участник сибирских экспедиций, он пользовался большим авторитетом у исследователей Севера. Составленные им подробные инструкции обследования земель способствовали успеху экспедиции Г.Сарычева – И.Биллингса. Они-то и назвали одно из своих судов «Паллас».
Никогда не забывали моряки своих товарищей, отдавших жизнь в борьбе с водной стихией. В 1832 году потерпела крушение шхуна «Енисей» – при попытке пройти в устье Енисея. В честь погибших мореходов появились шхуна «Кротов» и карбас «Казаков». Позднее для описания берегов Берингова пролива были снаряжены бриг «Головнин» и катер «Баранов», названные именами отважных исследователей северной части Тихого океана.
С начала XIX столетия авторитет русских моряков и ученых резко возрастает. Их открытия и труды становятся предметом изучения во всем мире.
В 1832 году основоположник отечественной океанографии адмирал И.Ф.Крузенштерн получил письмо от английского ученого Джона Росса. Англичанин писал: «Одно из судов экспедиции я назвал «Крузенштерн» в честь Вас, Ваших заслуг и таланта… Если произойдет кораблекрушение, «Крузенштерн» станет нашим последним прибежищем, поэтому особенно символично название этого судна как дань Вашей ценной работе по Тихому океану». Плавание закончилось удачно – Росс привез много уникальных материалов по Аляске, где, кстати, один из мысов назвал в честь нашего соотечественника и своего судна.
Имена семьи Крузенштернов тесно связаны с историей Севера. Об Иване Федоровиче автор уже рассказал. Его сын, Павел Иванович, всю свою жизнь посвятил изучению Печорского края. В 1847 году он подал на «Высочайшее имя» «Проект экспедиции для достижения Северного полюса». Однако правительством проект был отвергнут. Но Крузенштерн-сын не отступил: он пожертвовал все деньги, полученные в наследство от отца, на постройку и оборудование шхуны «Ермак». В течение 12 лет, вплоть до катастрофы «Ермака» во льдах Карского моря, П.И.Крузенштерн составлял карты устья рек Семжа, Мгла, Печора. Причем, в последние годы командиром судна был уже его сын Павел – внук адмирала.
Нужно отметить, что П. Крузенштерн первым в России выдвинул идею использования судов с железным корпусом, двигающихся с помощью пара, для изучения северных морей. Символично, что через 50 лет первый русский ледокол тоже получил гордое имя «Ермак». В этом как бы реализовались дела и мечты трех Крузенштернов.
Интересно, что строитель нового «Ермака» адмирал С. Макаров был против такого наименования. Он писал: «Можно предложить имя легендарного богатыря – «Добрыня Никитич» или назвать ледокол по предстоящему ему месту работы «Енисей» или «Петербург»! Последние два названия часто употребляются для судов, так что, по моему мнению, лучшее название будет «Добрыня Никитич», или еще лучше – «Добрыня».
Предложение адмирала было осуществлено только в начале нашего столетия, когда в Ледовитом появился «Добрыня Никитич», а также «Микула Селянинович», «Святогор», «Соловей Будимирович», «Садко».
Новая серия имен носила имена национальных героев – «Александр Невский», «Иван Сусанин», «Козьма Минин», «Князь Пожарский». Продолжала жить и традиция наименования в честь исследователей.
Северную прописку получили пароходы «Лейтенант Малыгин», «Пахтусов», «Лейтенант Овцын, парусная баржа «Лейтенант Скуратов». В 1916 году русское правительство приобрело канадские ледокольные пароходы, переименовав их в «Семена Дежнева», «Семена Челюскина», «Георгия Седова», «Владимира Русанова», «Александра Сибирякова».
Бывало, в северных водах появлялись суда, названия которых не вписывались в сложившиеся правила: «Лев», «Фортуна», «Благонамеренный», «Черный орел», «Северное сияние». Чаще всего это были иностранные суда, зафрахтованные предпринимателями всех мастей.
Своеобычностью наименований отличались и русские военные корабли. На то были и свои основания: во второй половине XIX века «Всадник», «Пластун», «Абрек», «Полкан», «Гайдамак», «Забияка» были снаряжены для защиты дальневосточных рыболовных и зверобойных промыслов.
В серии защитников был даже «Разбойник»!
По мнению царских чиновников, «устрашающие» имена должны были устрашающе действовать на заморских браконьеров. На эти же корабли возлагалась задача по гидрографированию и картографированию прибрежных районов Дальнего Востока.
Благодаря «разбойникам» и «забиякам» были устранены многие «белые пятна» на морской карте России